При строительстве торгово развлекательного комплекса в июле этого года, в котловане были обнаружены берестяные свитки, которые позволяют по новому взглянуть на историю нашего города. Часть из них после расшифровки и небольшой литературной обработки предложены здесь Вашему вниманию.

История эта началась в году одна тысяча семьсот семьдесят третьем от рождения бога нашего Иисуса Христа. Не далеко от старой столицы русской города Москва, в том месте, где речка Хотце впадала в реку Вакханка, стояла испокон веков деревенька, по реке и названная Вакханкой. Деревенька была небогатая, но славилась своими бабами, все как одна красавицы и до любви страсть как охочие.
Плохо ли хорошо ли там жили не о том речь. Но случилось так, что по дороге из Москвы в Новый град нижний по делам государственным довелось проезжать Князю Орлову, ходившему в то время в любимцах императрицы русской Екатерины, за отдельные формы прозывавшейся Великой.  А надо сказать, что Князь Орлов был большим любителем новомодной  англицкой карточной игры со смешным названием  see-coo, означающим, что-то вроде вижу-говорю. А на русский лад прозывавшийся и вовсе нелепо - сикой. Так вот, с месяц назад проигрался князь Орлов в эту самую сику князю Потёмкину. В долг.  Про коий всячески бережа свою чувствительную натуру пытался забыть. А так как имение князя Потёмкина находилось  аккурат по пути следования в Новый град нижний, и  заезжать в гости князю Орлову к своему кредитору было как-то уж совсем не с руки, то решил он поехать дорогой объездной, Новой Совихинской. Названа она была в честь святого Совихия, который, как говорят, хаживал по ней ещё при царе Петре Великом. Да впрочем, мало ли, что говорят. А почему звали её новой, про то врать не буду – не знаю. Может, тогда где и старая была.
Так вот, аккурат на второй день, к вечеру подъехал князь к деревне Вакханка, в коей и заночевал утомлённый дорогой в доме у тамошнего помещика Павла Павловича Кривозуба. Ночь прошла спокойно, а на утро уже выезжая из деревни, князь Орлов обратил внимание на надпись на въезде, которую он вчера по причине тёмного времени суток не заметил. “Вакханка” – гласили неровные буквы. Князь удивился, протёр красные, вероятно от тяжёлой дороги глаза и полез за толковым словарём Кинесса. “Вакханка – женский половой орган с легко возбудимыми эрогенными зонами, всегда имеющий желание к ласкам” прочёл он. Позабавило это его премного, и спустя месяц, уже, будучи в Петербурге поведал о случае сим при Дворе, и даже в доказательство показал карту, составление которых по высочайшему повелению входило в обязанность всех высокородных путешественников. Указ тот издан был императрицей Екатериной с год назад  “…- для преодоления дикости, варварства русского, и дабы знать, чем богата земля российская“  И по запискам путешественников стала Екатерина даже карты издавать, одну из которых, свежее отпечатанную, с его слов составленную и продемонстрировал своим друзьям князь Орлов. Всё бы ничего, да при дворе звались эти карты “екатеринками”, чем не замедлил воспользоваться мстительный князь Потёмкин. Добился он приёма у императрицы и доложил, что князь Орлов шутку при дворе пустил, мол, у ”екатиринки” – Вакханка, и опять же в доказательство показал карту, заверенную печатью составителя -  князя Орлова. Гневаться государыня изволила сильно. Чудом Орлов тогда лес валить не поехал. Но видать было у него, что-то, с чем Екатерина не спешила расстаться.  Говорят, именно тогда и появилась меж ними первая трещинка. Князь Потёмкин, же желая закрепить завоёванные позиции, властью своей повелел переименовать деревню с нехорошим названием Вакханка в нейтральную,  как ему казалось Вохонка, о чём и отправил бумагу Павлу Павловичу Кривозубу – местному помещику. Тут всё могло и закончиться, но на счастье ли на беду ли Пал Палыч был человеком образованным и любопытным к тому же. Не поленился он заглянуть в словари в доме его в достатке имеющиеся, в коих и обнаружил старорусское вохонка означающее не много ни мало, а зловонный поток или речка-вонючка если по-простому.
Владеть деревней с названием Вонючка честь не большая. Кроме того, Пал Палыч был тайным приверженцем мистицизма, в котором утверждалось, что имя определяет суть вещей. Из чего просился вывод, что в деревне с таким названием про жадных до любви баб можно враз забыть. И что будет у него теперь как в соседней деревеньке Орешка, принадлежащей помещику со смешной немецкой фамилией Зуй, в которой, как он слышал, бабы все, как одна злы и без обещания жениться никому сразу не дают.  О чём Пал Палыч подробно и изложил в письме князю Потёмкину.
Времена, надо сказать, тогда стояли непростые. На Дону хозяйничать начал неизвестно откуда взявшийся, разбойник Пугачёв Емельян, почему-то называвший себя бунтовщиком. Против чего он бунтовал, известно было разве только ему самому, а с армией головорезов брал он город за городом, и остановить его было никому не под силу. Так, что любое проявление не лояльности к власти было и в те времена весьма не уместно, каралось жестко и быстро.
Помещик Кривозуб вследствие удалённости своего места проживания о подобных вещах не задумывался и был где-то человеком даже наивным. Потёмкин же, напротив, в столицу заезжал часто, был человеком тёртым и политические ветра ощущал задолго до того, как они дуть начинали. Ветер тогда дул с Дона, кроме того, князь Потёмкин, будучи человеком  очень дальновидным, давно хотел расширить свои владения в Подмосковье, в котором по слухам земля со временем должна была подорожать безмерно. Случая такого упустить он не мог и издал приказ об аресте бунтовщика Павла Павловича Кривозуба и отчуждения земель его 
Спас Пал Палыча случай. В тайной канцелярии после празднования дня Самодержавия, порядка было ещё меньше чем обычно, и приказ об аресте, вместо того, чтобы принять к исполнению, переслали Пал Палычу же Кривозубу. Помещик Кривозуб при всей своей наивности, получив сиё послание, долго сомневаться не стал, а гульнул в последний раз, продал по-дешёвке что смог и рванул на нижнюю Волгу в земли вольные.
Бывает так, что человек жизнь проживёт, а истинного призвания своего так и не изведает. Кривозуб же нашёл себя на войне. Начал он простым солдатом в отряде Ивана Драгуна – ближайшего соратника Емельяна Пугачёва. Неожиданно даже для себя оказался свирепым воином и уже через месяц командовал сотней. А после смерти Ивана Драгуна занял его место по правую руку от Пугачёва.
Шёл одна тысяча семьсот семьдесят пятый год. Дела у бунтовщиков шли всё хуже,  и в середине лета Емельян Пугачёв был схвачен, перевезён в клетке в столицу и жестоко казнён колесованием. Пал Палыч Кривозуб же с малым отрядом в неполную сотню ещё год лихоборил по дорогам юга России, но был выдан своими же людьми за сто рублей серебром и обещание прощения. Ни того, ни другого они, впрочем, не получили, а в месте с Кривозубом были отправлены Москву одним этапом. Что стало с подельниками  Кривозуба, про то мне неведомо, видно сгинули, где-то в Уральских каторгах, а история Пал Палыча на этом не заканчивается.
В то время у императрицы российской Екатерины сменился фаворит. Орлов попал в немилость, был лишён довольствия и сослан в своё имение Бологое. Место его занял князь Потёмкин, который всячески старался демонстрировать отличие новой внутренней политики от орловской. В рамках этой демонстрации был введён мораторий на смертную казнь, и когда Кривозуба привезли в Москву, встал вопрос о дальнейшей его судьбе. После некоторых раздумий было принято решение о строительстве городка-тюрьмы, в который и был заточён Павел Павлович Кривозуб.  Построили сей городок на месте печально известной деревни Вакханка, которая во время отсутствия хозяина пришла в упадок и была сожжена лихими людьми. Возвели город быстро, меньше чем за год, и назвали его по главному сидельцу -  Павловским Посадом. Прожил Пал Палыч в тюрьме не много не мало, а целых двадцать лет и умер аккурат в один год с императрицей Екатериной.
Так  история эта, где началась, там  и закончилась. А началась история новая города славного Павловский Посад. 

Не все свитки ещё расшифрованы. Мы все ждём новостей.